Эбонитовый цвет неба не давал ему покоя. Неправильный эбонит. Слишком светлый. А рваные тучи, то и дело приоткрывающие полную луну, сворачивал нервы в жгут, натягивали их и играли по этим струнам.
Он боялся полной луны, ужасно боялся. Каждый раз в полнолуние приходило ощущение, что за ним наблюдает не кто-то, а сам ледяной ужас. Зрачки расширялись, руки дрожали, в голове парили сотни и тысячи неправильных мыслей. И всё вокруг сразу становилось не таким, страшным.
«Лохмотьями небо на ломаных пальцах. Недавно казалось, что небо разбито, сегодня смогли от реального спрятаться.»
Француз медленно вошёл в спальню, неосознанно миновав гостиную. В комнате он никого не заметил... Откинув балдахин своей кровати, юноша присел на краешек, стягивая через голову куртку, за ней рубашку. Одежда неаккуратной кучкой легла у тумбочки.
«Разрываем пополам мысли, стягивая их ломаным хрусталём, обволакивая сталью...»
«- Когда же уже появится Сириус?»
«-  Потерпи, малыш, потерпи...»
«- Терплю, терплю...»
Арсан так и сидел на своей кровати, не зная, куда деть мрачные и пустые мысли.

Аллестрон бездумно дошел до подземелий, сжимая в руке подарок иллюзиониста. Только у дверей спальни он решил вообще взглянуть на него нормально - хотя бы понять, что это. Но, как оказалось, этого ему понять было не дано - глубина небольшого шарика лишь завораживала, дымка кружилась в глубине своего плена, заставляла забыть мысли, которых, к слову, итак не было... Аллестрон чуть сжал шарик в ладони и положил его в карман джинс.
Толкнув дверь, он бездумно шагнул через порог, направляясь к своей кровати, даже не утруждая себя словами приветствия или вообще каким-нибудь словом.
Достигнув своего ложа, парень сел, поднимая взгляд.
Сколько времени? Неужели я потерял счет?...
Радостная улыбка озарила лицо слизеринца и он закусил предательски дернувшуюся губу. Не долго думая, он встал со своей кровати и пересел на кровать Армана.
-Как ты? - простой вопрос. Но голос дрожал, а ногти впились в простынь.
Арман... Нет, все-таки как же я люблю тебя... Как я мог раньше спокойно быть рядом с тобой и не касаться тебя... Не чувствовать твоего запаха... как я жил без тебя, Арман?

В комнату кто-то зашёл, но Арсан даже не поднял головы, хмуро уставившись в пол. Кто-то сел на кровать напротив, а потом пересел на его.
«Ну вот и чего не имеется людям? Надо обязательно пристать к...»
Знакомый до спазма в сердце голос. Француз нервно сглотнул и повернул голову.
- Парш-ш-шиво. – Холодный шипящий звук.
О, нет, нет, он не хотел так! На губах появилась тёплая улыбка.
- Пр-ривет. – Арсан подался вперёд и ткнулся лицом в плечо Деу. – Судьба не хочет нас долго оставлять в разлуке. Мы ей нравимся. – Тихий шёпот, утопающий в чеширской усмешке.
Слизеринец обвил руки вокруг талии Аллестрона. Хотелось тепла. Да, именно сейчас захотелось тепла, спокойствия, тишины и любви. Простой и тихой любви. Мысли о Сириусе и сове вылетели из головы, оставляя там сладкую дымку романтичности...
Да, такая алчная и жестокая особь как Арсан могла быть и романтичной.
- Теперь уже всё хорошо. – Он сам поверил своим словам.
Юноша с усилием отцепился от любимого и залез на кровать, предварительно стащив сапоги и носки. Из груди вырвался мурлыкающий звук – француз лениво потянулся, откидываясь на подушку. Из одежды на нём оставались только джинсы.
- Рядом с тобой я совсем не боюсь засыпать при полной луне. – Тихий смешок. – Ты очень вовремя...любимый...
«Салазар, я готов повторять это слово вновь и вновь... Я тебя люблю, Деу... Ты меня ломаешь, заставляя перешагивать через всё, навстречу тебе... И я буду делать это с радостью...»   

Ты... Арман... Нет, это только сон... Только во сне Амадеус Альбрэсс Аллестрон может сходить с ума... от тебя... нет. От тебя я сойду с ума и в реальной жизни... Не во сне... Да и уже сошел...
Прикосновения, нежный голос, заставляющий кровь метаться по тонким капиллярам, норовя разорвать их... Его руки так же нежно обняли Армана... Казалось прошел только один короткий миг, а Арман уже выскользнул из объятий.
Амадеус неотрывно наблюдал за Арманом и нервно прищурился, как только тот откинулся на подушку.
Ммм... какой же он красивый... Красивый, восхитительный...Ммм...
Не долго думая, Аллестрон снял свою обувь и носки, закинув все это под свою кровать, и с ногами уселся на краю постели.
-Надеюсь, ты меня и на ночь оставишь? Буду беречь твой сон... А то вдруг проснешься, а уснуть не сможешь... - безумная полуулыбка украсила лицо Амадеуса. Он уставился на голый торс Армана своими темными глазами, в которых сверкали безумные искорки.
Рука Аллестрона подползла к животу Армана и легла на него, поглаживая нежную кожу. Парень откровенно любовался Арманом, лежащим на своей кровати... Таким красивым... Таким нежным... Таким любимым...

По губам скользнула довольная улыбка влюблённого человека. Арсан поймал ладонь Амадео, потянув его на себя... Так, что бы слизеринец сел ближе. Для этого пришлось развести колени в стороны, давая Деу удобнее устроиться.
- Если ты останешься здесь, то я вообще не усну... – В голосе послышалось хрипловатое рычание, но Арсан тут же справился с нахлынувшими эмоциями.
Но, как ни странно... Француз, у которого внутри, в душе, кипел вулкан страстей...не хотел сейчас физической любви. Ему хотелось лишь ощущать тепло, может, пару поцелуев... А потом простой сон.
Хотя нет, это будет не простой сон. Он хотел уснуть в объятиях любимого человека. Слышать его дыхание, стук сердца...
- Я...хочу спать... Поспишь со мной? – В ответ на безумный блеск в глазах Деу француз чуть прикрыл серые глаза, оттеняя радужку серебра тёмными ресницами.
На дне зрачков полыхнуло ну совсем не свойственное и, может быть, впервые появившееся вообще, чувство несравненного тепла и заботы к существу, что сейчас пожирало его глазами.
«Деу, Деу, та, как и все мы, дети Салазара, несдержан... Живёшь страстями и чувствами... За это я тебя и люблю... А ещё за твою красоту...» - Арсан провёл кончиками пальцев по шее слизеринца, а потом стянул с него рубашку. – «Красивый, безумно... Странно, сегодня я ничего не хочу, лишь слышать стук твоего сердца...»
Прохладная ладонь скользнула по груди Деу, останавливаясь в районе сердца. Серые глаза, блестящие во мраке пустоты, непрерывно следил за движениями своих рук. Когда всё вокруг затихло, он услышал сдавленный, глухой стук... перекат мышцы под пальцами, звон крови в эластичных сосудах... Всё это завораживало, а во рту появился нежданный привкус крови.

Аллестрон улыбнулся, поддаваясь Арману, удобно устраиваясь рядом с ним...
-Уснешь...  обещаю... – прошептал парень, наклоняясь как можно ближе, но так, чтобы можно было видеть восхитительные глаза любимого.
Ласковые ладони, стягивающие рубашку... восхитительно приятные прикосновению....
Салазар, да как же я люблю тебя...
Аллестрон чувствовал, что готов порвать каждого, кто хоть пальцем тронет Армана, кто обидит его хоть одним словом... он никогда не чувствовал ничего такого и сейчас эта реалия приобрела гротесковую форму...
Гротеск или реалия?
Увы...
Реалия быть и гротеском так же может....
Пьянящее чувство... Рядом с тобой тот, за кого ты не поскупишься отдать жизнь... И готов испытать немыслимые мучения, лишь бы этот человек всегда был с тобой...
-Буду с тобой... любимый... - удивительно нежный голос, однако не выражающий и сотой части всех чувств Аллестрона.
губы парня медленно приблизились к губам Армана и мимолетно коснулись их - намек на поцелуй, но не поцелуй, а лишь уверение в том, что он рядом.
Никогда не прощу себе то, что мы не смогли продолжить все тогда... У нас бы было только времени... А сейчас его так мало...

Блеск в его глазах... Такой тёплый... Шоколадные радужки.
Француз облизнулся. Непривычное ощущение на губах – как будто их поцеловал ветер. Что-то проворчав на своём французском, Арсан обнял Деу за шею и потянул его на себя, отодвигаясь. В итоге оба парня лежали рядом на кровати, глаза в глаза.
- Спасибо... Я тебя люблю, Деу. – Арман улыбнулся и прижался к губам Аллестрона нежным но от того не менее горячим поцелуем.
Всё, что он хотел сказать любимому человеку... Всё это читалось в глазах. Что нужно было знать Амадео? Только про безграничную любовь, теплоту, нежность, доверенность...
Поцелуй он не углублял, лишь скользя по губам Деу, пробуя их на вкус, чуть кусая. Пока что этого было достаточно. Пока что... Придёт время, когда он убедится, что свяжет свою жизнь с этим человеком окончательно. Пусть к тому времени они уже и не будут вместе... А может и будут. Кто знает? Царица времени никогда не раскрывает своих секретов...
«- Любишь? Малыш...»
«- Да, наконец-то...»
«- Я поздравляю, мальчик, ты нашёл его.»
«- Спасибо, спасибо...»
В памяти всплыли давние события. Та встреча в коридоре... Целый месяц назад. Сразу после того, как он поговорил с немкой в Зале. Тогда он всё ещё был под впечатлением от беседы. С тонкой ниточкой в груди – леска, соединяющая сердца.
«Пусть рваные сны покрывают сознание. Рваный туман в голове. Обрывки слов и фраз, опоясывающие глаза и душу. Рваные поцелуи... Лохмотья неба на пальцах. Эбонит в глазах ночью...»
Мысли не заострялись. Не останавливались, а скользили дальше, оставляя лишь странные фразы.

Какой же он все-таки... Замечательный... Даже не удивительно, что мое сердце разрывается от одной мысли о нем... разрывается от любви и нежности...
Взгляд серых глаз был удивительно теплым... Но Аллестрон не удивлялся - он знал, что его собственные глаза так же излучают только теплоту и любовь... остальные чувства сейчас были лишними, ненужными... Да и не было их вовсе...
-И я...- любимые губы накрыли его собственные и он нежно ответил на поцелуй, вкладывая все-все-все. что чувствовал... сахарные, сладкие мгновения...
-Люблю тебя...- закончил начатую фразу Амадеус, и убрал с лица непослушные волосы. То же самое сделал он и с волосами Армана, для начала с упоением потрепав их, а потом аккуратно смахнув с лица.
-Ты бы только знал, какой ты красивый...- хмыкнул он, целуя Армана в нос и нащупывая рукой кончик одеяла, чтобы укрыть их.
-Надо снять джинсики, малыш...- промурлыкал Аллестрон, снимая собственные джинсы и расстегивая "молнию" на джинсах Армана.
Когда с ними было покончено, парень аккуратно кинул одежду на стоящий рядом стул и вновь лег к Арману.
-Спать? - мурлыкнул он, вновь касаясь любимых губ.

Пока Деу снимал с него джинсы, Арсан услужливо приподнял бёдра, но не стал помогать. След поцелуя ещё горел на губах.
- Я очень красивый. – Арман довольно ухмыльнулся и опрокинул Деу на спину, нависая над ним и вновь целуя.
По тело одна за другой пробегали волны наслаждения, одна за другой.
«Салазар, как же хорошо...Пусть этот момент длится вечно...»
Сон уже давно подцепил француза, но тот пока не замечал. Поцелуй постепенно сошёл на нет. Юноша соскользнул чуть ниже, в собственническом объятии заключая Амадео к кольцо рук. Белобрысая голова удобно устроилась на груди Аллестрона. Арман ещё некоторое время в полной тишине оставлял на коже любимого еле чувствуемые следы лёгких и ленивых поцелуев. А затем затих, вслушиваясь в хрусталь «вакуума».
- Будет забавно, если на утро мы проснёмся порознь... Или кто-то из нас проснётся один... - Слабая усмешка. – До завтра...
Если бы Аллестрон что-то и сказал бы в ответ, то Арсан бы его уже не услышал. Мягкий и спокойный сон окутал его, словно шерстяным одеялом. Впервые за всю свою жизнь он заснул спокойно, хотя было полнолуние...

Аллестрон блаженно улыбался, поглаживая Армана. В голове искрами взлетали мысли - о любви, о нежности, о невероятном счастье, которое испытываешь так редко...
Я хочу дарить тебе счастье, малыш... Я хочу видеть как ты улыбаешься... Наблюдать за тобой днем и ночью, всегда, каждый день...
Карие глаза встретились с серыми лишь на миг... И поцелуй... Жаркие любимые губы, такие желанные, такие мягкие... волшебные...
А вот слова... Черт, неужели он и правда может думать о таком? Что ж... Дело Аллестрона - переубедить...
-Мы проснемся порознь только если ты этого захочешь...-парень видел, что говорил уже спящему, но все рано продолжил.
-Или если случится что-то экстраординарное... - легкий шепот, вздох...
Руки Амадеуса тихо обвили Армана и парень уснул, лишь чмокнув француза в плечо.
Люблю тебя...
Ночь овладела спящими сразу же, их дыхание было глубоко и размерено и сердце стучало как одно... Быть может это только сон...
«Утро, сонными клочками разрывая темноту,
Разбудило непонятно, растоптало нежно мглу.
Эбонита небо мягко обнимает звёзд поток.
Ну а ночь до скорой встречи заметает в темноту...»

Арсан вздрогнул и резко проснулся. Это было обычное для него пробуждение... Но сейчас что-то ему не понравилось. Что именно – биение сердца под щекой, гулко отдававшееся в темноте... Но затем этот факт перешёл в категорию желаемых. В память пришли все события вчерашнего дня. На губах проявилась слабая улыбка... Француз аккуратно, что бы не разбудить Деу, выпутался из его слабых объятий и поискал глазами одежду...
На сегодняшний день его гардероб составляли чёрные широкие штаны из какого-то лёгкого, но тёплого материала, зелёная водолазка с низким горлом. Никаких официальных костюмов на сегодня... Быстрый и полный нежности взгляд на спящего Аллестрона. Слизеринец, наклонился над ним, легко целуя сладкие приоткрытые губы. И тут же распрямился, сделав шаг назад и опустившись на кровать Деу.
«Салазар, как же хорошо, что мы вместе...»
Взгляд серых глаз блуждал по силуэту любимого... Но этого было явно недостаточно. По этому Арсан подался вперёд, одним движением сдёргивая с Амадео одеяло и усаживаясь на место. Вот теперь он мог спокойно разглядывать его фигуру. Хотя существовал риск, что Аллестрон вскоре проснётся, вырванный из теплоты сна.

Фррр... - одеяло с шелестом пронеслось над головой, будто его кто-то сорвал.
Что за?... - подумал Аллестрон, приоткрывая один глаз и чуть поеживаясь от холода. Проснулся он в великолепнейшем расположении духа, что бы там ему сейчас не думалось. А такое бывало редко, очень редко...
За одним открытым глазом последовал другой, и улыбка на губах парня стала расплываться с ужасающей быстротой.
-Доброе утро, любимый...- нежные слова, тихие, ибо голос еще сонный и слабый.
-Как тебе спалось?
Руки Аллестрона потянулись вперед, чтобы обнять Армана за шею и притянуть к себе для поцелуя. Однако на полпути они затормозили и рухнули на голый живот, издав соответственный шлепок. В глазах парня носились смешинки. Да-да, прекрасное утро, великолепное утро, самое счастливое утро в его жизни... вся ночь была с любимым человеком... И всю жизнь он так же будет бороться за него, что бы не случилось...
-Ах ты, маленький развратник... Ты чего это вздумал? Смотреть на меня пока я сплю, а меня такого удовольствия решил лишить? Ну, уж нет, я тоже на тебя буду смотреть!.. - парень сел, молниеносно набрасываясь на Армана и подминая того под себя. Нависая над ним, Амадеус улыбнулся и нежно поцеловал - сначала в щеку, а потом в сладкие губы любимого...
-Ах ты негодник... оделся, значит... - парень сел на Армана, чуть улыбаясь.

- Оделся. Потому что в любой момент могу уйти... – Арсан поморщился, устраиваясь в более удобное для тела положение. – Спалось мне отлично. Отлежал об тебя всю щёку. Ты жёсткий. – Короткий тычок Аллестрона в грудь. – Надо тебе больше кушать, что бы мне удобнее спать было. И вообще, слезь с меня, одежду помнёшь! – Своенравный француз резко сел, стряхнув-таки с себя Амадео. – Вот так намного лучше, да-а-а...
В голову пришла мысли, как бы в следующий момент не нужно было укорачиваться от подушки. По этому, воспользовавшись замешательством Аллестрона, слизеринец резко встал и отошёл как можно дальше – вдруг что?..
- Я ни развратник, мне нравится твоё тело. Я тебя ещё не смел даже развращать! – Лже-обиженное выражение и изящный изгиб губ. – А вот ты на меня можешь смотреть сколько угодно. – Хищная улыбка. – Одевайся.
Да-да, он не терпел, когда его партнёр превосходил его по силе или приоритетам. По этому во всём пытался возвысить себя. И плевать, что люди, с самого начала ставящие себя выше всех – с самого же начала обречены. Так или иначе, какой-то промежуток «пока-ещё-не-обречённой-жизни» он успеет прожить. И прожить он его хотел выше и лучше, чем все остальные. А теперь... Теперь он любит, и его любят. Что делать в таком случае обречённому на вечное восхождение и короткое падение? Остаётся любить и ждать злополучной развязки...
«Отец, где ты?..»

Пряничный на вкус снег продолжал сопровождать Блэка, где бы волшебник ни находился. Но теперь, в отличие от ночного безумства Лондона, запретный лесной сладкий снегопад нашептывал совсем иные слова. Казалось, что-то обволакивающее, спокойное, мягкое.. То, что называется "родом из детства" - Сириус вдруг явно почувствовал приближение Рождества. Город украсят всякими разными огнями, смехом, ветвями омелы, огромными и маленькими елками, на которых будут загадочно мерцать разноцветные стеклянные новогодние и рождественские  шары. Маленькие огоньки разбавят крепко заваренные зимние вечера весельем, а с самых макушек елей, елок и елочек людям будут светло улыбаться белоснежные, по-детски пухлые ангелы. На улицах немагического Лондона можно будет встретить подобие Санты, которого так любят маглы. Может, даже какой-нибудь Святой Николай подойдет и к нему, потомственному магу с какой-то чересчур веселой судьбой, со стороны мрачному молодому мужчине, и с видом доброго дедушки, которому единственно подвластны таинства настоящего волшебства, что-нибудь протянет в подарок, как родному внуку. И тогда Сириус незаметно сделает так, чтобы Санта и правда сотворил что-то для самого себя по-настоящему волшебное. Таким образом один магл станет чуточку добрее, поверив в то, что  чудеса еще случаются..
С этими мыслями Блэк добрел до места, где, по ощущениям, недавно происходило что-то, по меньшей мере, непонятное. Явственные запахи страха, ненависти и борьбы до сих пор витали в воздухе. Мятежник посмотрел себе под ноги - девственно-белое полотно натянутой простыней покрывало замерзшую землю. И только росчерки следов анимага нарушали эту кому-то страшную, кому-то прекрасную картину. Потратив на раздумье меньше секунды, Блэк отточено-быстрым движением взмахнул палочкой. Снежное полотно  взметнулось вверх, как будто его кто-то встряхивал, и легло на землю снова. Следов мага, как собственно, и самого волшебника видно не было. На месте Сириуса Блэка неподвижно стоял огромный черный пес.
Неподвижность животного длилась примерно четверть часа. После, занесенный снегом, почти белый сугроб с мокрым носом осторожно сделал шаг, вспарывая  снежность мордой. Другой, третий и снова остановился. Животное настолько занесло снегом, что издалека его вообще не было видно. Прошла примерно еще минута, и пес…

Исчез вовсе. Снег замел животное полностью. Даже дыхание Бродяги стало невидимым. Но под снегом Гриму было намного теплее, чем могло бы показаться на первый взгляд. И еще одна важная вещь. Под снегом сохранились запахи.

«Ветер, ветер, ты могуч, ты гоняешь стаи туч... Как там дальше... Память, память, как же ты добра, когда не сохраняешь всё совершенно ненужное... Но вот откуда взялся этот глупый стишок? Ля-ля-ля... Салазар, Арман что с тобой? Неужели это любовь на тебя так подействовала? Давай, мальчик! Вернись в себя!..»
Арсан  ждать не любил. Именно на этом и подорвался Амадеус. Ибо молодой француз, не сбавляя темпа шагов, не дожидаясь своего сердечного друга, полностью уйдя в свои мысли, быстро поднялся по лестницам, минуя холл, ворота замка, внутренний двор... Вот он зачем-то направился в сторону сторожки, ныне пустующей. Не замедляя всё того же быстрого шага покинул открытые территории и вступил в объятия леса. Чего хотел здесь слизеринец – известно только его скрытой части души. Он же, постепенно поднимаясь на поверхность из бури мыслей, оглядывался вокруг. Зимний лес. Утром. Великолепное зрелище.
Ветки покрыты кое-где толстым слоем инея. Их летний шорох сменился глухим постукиванием. Утро ещё не вступило в свои права. Лишь где-то на горизонте появилась чуть более светлая туманная дымка – скоро долгожданный восход. Сколько сейчас времени? Семь? Восемь?
Француз фыркнул, натягивая вязаный капюшон на глаза и надевая на руки замшевые перчатки с тонким слоем волчьего меха. Надо было согреться... Неожиданная прогулка – хоть и хорошо для организма, но холодно.
«Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик пог...»
Дальнейший размеренный поток мыслей был прерван наглым сугробом, выросшим на пути. Вся пакость заключалась в том, что на фоне остального снега он казался ровной поверхностью. Белый клочок земли, ничем не примечательный...
В общем, слизеринец с парой отборных французских полетел лицом в снег, минуя этот странный сугроб. Почему странный? Он оказался твёрдо-мягким... Как-то так. Арсан перевернулся, отплёвываясь от тающей массы. Негодующий взгляд серых глаз скользнул по чему-то неподвижному, чёрно-белому. Сугроб. Белый. Чёрный.
«Белый или чёрный?»
Встав и отряхнувшись, мальчик потянулся вперёд, смахнув приличный слой снега.
«Нос. Уши. Мокрый нос, собачьи уши»
Логика с умопомрачающей скоростью взвилась до высоты не...
«Почему Сибилла Трелони никогда мне ничего про Грима не говорила? Вон, Поттер его по десять раз на дню встречает, а я...»
Да-да, перед ним стоял-сидел-лежал тот самый чёрный пёс с милой кличкой Грим. Арман сделал инстинктивный (!) шаг назад и замер, склонив голову набок.
«...раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять...»
Взгляд серых глаз блуждал по чёрному телу, а разум отчаянно искал выход из положения, отгоняя страх, не показанный снаружи.
- Хорошая собачка...

«Отлично. Похоже, здесь они и остались. Судя по всему, с Гарри была девушка, ..хрупкая. и, очень возможно, невысокая.. хм.. бледная, скорее всего..  Следы крови не такие страшные. Выживет. А с этим длинношерстным – беда.. что же это за зверь с таким странным запахом и таких огромных размеррррррррррррррааааааааррррррррррррррррррррррр! – вырвалось из пасти пса, когда его, приличествующее всякому сугробу, уединение  было бесцеремонно нарушено. Зеленые абсентовые глаза светились янтарем от ярости. Конечно, Блэк был добрее в образе Грима, но если его разозлить..
Пес, неподвижно замерев, мрачно смотрел на парня. Желтое, медовое пламя плавило серебристый легкий  лед, вытягивая из него на поверхность все ощущения, все эмоции, все помыслы. Янтарь, казалось, древний янтарь глаз светится сам по себе. Независимо от желания зверя. Через пару мгновений ослепленный злостью и вынужденными мерами предосторожности, плюс ко всему, злой на себя Блэк, содрогнувшись внутри,  понял, что перед ним стоит юноша, с которым они так мило беседовали вчера в «Трех метлах».
«Вчера «просто юноша», а сегодня – сын де Унгардо.. И как мне с тобой себя вести теперь? Когда ты еще ничего не знаешь? Черт возьми, Арсан.. какой Салазар тебя сейчас сюда принес, ..мальчик...», - пронеслось в голове анимага. Со стороны же это выглядело много проще: глаза зверя постепенно темнели, становясь черно-зелеными. Грим сделал два неслышных шага вперед и глухо заворчал:
-Хорошая собачка, - почти улыбнулся Арсан, и человек в Гриме обратил внимание на чуть серебристый, звенящий, как струна лютни вейлы или кого там, голос молодого человека, пес же чувствовал только страх, а это раззадоривало, и раззадоривало нехорошим образом.
Не далее чем через мгновение после произнесенной фразы Арман увидел странное, чересчур внезапное и быстрое движение прыгнувшего на него  зверя, но слизеринец не успел проследить даже взглядом направление  траектории прыжка Грима, не задевшего его ровно на миллиметр, как знакомый голос сзади вывел слизеринца из состояния некоторого оцепенения, в которое француз впал при виде черного дикого пса, появившегося взамен белого снежного сугроба:
- Доброе утро, Арман, - бархатные нотки четь насмешливого голоса Блэка не замерзли даже на этом холоде, переливаясь оттенками уходящей ночи, - Какая приятная встреча.., - голос звучал в районе шеи, полуулыбкой, мягко опускаясь ниже, чуть щекоча ощущения спинного мозга - Не думал, честно говоря, встретить Вас здесь…, Арман, - французский прононс удался Блэку как нельзя лучше, но бархатный голос не останавливался, и Блэк, выпрямившись, вышел из-за спины Арсана, держа палочку в левой руке. Правую руку анимаг приложил к сердцу, и легкий полупоклон получился как нельзя более естественным:
- Расскажите, что Вас выгнало из школы в столь ранний час? Вряд ли ненависть к снежным сугробам, - непроницаемое лицо Бродяги выражало усмешку, но в голосе слышался явный смех. На глаза опять упало пара мокрых, чуть вьющихся темных прядей. Казалось, Сириус рад внезапному появлению Армана, но анимаг не давал Арсану задуматься над этим, смотря юному магу прямо в глаза, и уводя его от возможных мыслей по лабиринтам абсентовых глаз.

Арсан со всё увеличивающимся страхом и отчаяньем смотрел на пса... Который вознамерился сделать шаг...ещё... Странное движение. Француз дёрнулся вперёд, еле заметно нагибаясь, пытаясь не попасть под удар и... И ничего. Всё затихло... Почти...
«- Доброе утро, Арман. Не думал, честно говоря, встретить Вас здесь…, Арман. - Расскажите, что Вас выгнало из школы в столь ранний час? Вряд ли ненависть к снежным сугробам.»
Голос, с уже трепетной чеширской ноткой, патокой усмешки и лимонной долькой усмешки. По позвоночнику пробежался безжалостно-колкий поток, заставив слизеринца повести плечами в жесте неприязни. В следующее мгновение передним возник Сириус, недавний...вчерашний знакомый, который не давал ему покоя весь вечер, а потом ещё и во сне. И пусть он врал Деу, говоря о том, что выспался. Мысли о кленовом листе, о мародёре и отце смешивались в один безжалостный шипящий клубок мыслей.
Линия губ француза растянулась в приветливой и чуточку счастливой улыбке.
- Des lignes prends, mes'e Blek! Vous m'avez effrayé... Ох, простите... -  От пережитого юноша скатился на звонкий и быстрый язык родины. Но тут же поспешил исправиться, вновь ослепительно улыбнувшись. Насколько это позволил разум... – Сириус, Вы меня напугали! Ненависть к... – Короткий смешок.
Арсан едко усмехнулся, склонив голову набок и разглядывая лицо Блэка, принимающее новые черты в ночном - утреннем пространстве. Что-то отвлекало от чего-то. Что-то не столь важное от сиюминутного...
«- Арсан, ему нельзя доверять...»
«- С чего ты взял? С чего такое резкое изменение решения?»
«- А что может делать анимаг в лесу ночью... да-да, ночью!?»
«- Ладно...я буду осторожен...но недоверия он пока не заслужил.»
«- Я предупредил тебя...»
В очередной раз абсентовые омуты захватили и понесли в сторону. «Абсент, аьсент, хочу глоток абсента...»
- Зимняя утренняя прогулка полезна юному организму. Особенно такому, как мой. Слишком капризен. – Короткий жест – юноша убрал выбившиеся белёсые пряди обратно под капюшон. – А так... Я надеялся прогуляться с...другом, который благополучно потерялся по дороге. Он не отличается излишней торопливостью.
Француз вновь фыркнул, уголки губ подрагивали в искрах улыбки, а серые глаза подернулись дымкой, не давая проникнуть на глубину чувств и эмоций. Как всегда. Айсберг с горячей сердцевиной... Подобие айсберга...
«Он что-то говорил про то, что свяжется со мной...может, уже время? Отец, отец, где же ты... Никакой мести, нет... Хочу лишь...»

------------------------------------------------

Мысли анимага неслись со скоростью переместившегося в его сознание ветра:
«Так вот почему снег идет без порывов воздуха – они все в моей голове..»
Арман, видимо, занервничав, первые слова произнес на родном ему языке, чем до боли напомнил Блэку Жана-Мишеля:
«.. это начинает напоминать какой-то магический идиотизм» - с прицельным прищуром глаз слушая перевод непонятного англичанину набора слов, к тому же – французских, протянул про себя Бродяга:
-Ну что я могу сказать, Арман? - Блэку вдруг отчего-то стало безумно весело, и искрящаяся теплом улыбка разомкнула губы анимага, - если Ваш новый..м..или старый? Друг не отличается торопливостью, то Вы не отличаетесь терпеливостью, насколько я могу заметить, верно? Со стороны, - смех Блэка чуть утих, сменяясь  магнетической,  чуть заговорщической улыбкой, - думается так: мсье Арсан дружит с кем-то, но весьма опосредованно. Как его отец.
Переход к теме отца был настолько внезапен, что за последними словами Сириуса последовала тяжелая тишина. Резко изменившиеся черты лица анимага приобрели доселе не виданную слизеринцу суровость и жесткость:
«Я понимаю, понимаю, как это может выглядеть, но, Мерлин меня порази все равно чем, долго тянуть и скрывать что-то – не в моем характере. Тем более, Арман наверняка помнит нашу последнюю встречу в «Метлах». Я бы не забыл. На его месте я бы точно не забыл. И, думаю, в этом Арман со мной согласен».
Постояв с секунду все также молча, Блэк усмехнулся. Его глаза продолжали неподвижно смотреть в самую глубину серых айсбергов, то и дело меня свою цветность, тем самым подчеркивая разную интонированность повествования, которое Сириус начал молча, используя магию для того, чтобы только Арман и сам анимаг могли слышать и, как это ни странно, видеть, о чем речь. Визуализация. Изобретенный для самого себя (наподобие Омута) магический вид заклинаний  позволял Сириусу иллюстрировать устные рассказы. Но на это требовалось изрядное количество сил. Переборщив, волшебник мог сойти с ума или умереть. Блэк сосредоточился, как перед прыжком в пропасть. Несмотря на всю опасность такого вида повествования, анимаг считал, что Арман имеет право и, более того, должен видеть, как все происходило.
- Ваш отец,  Жан-Мишель де Унгардо, был моим ..- секундное замешательство Блэка, наверняка, не осталось незамеченным, - другом. Не удивляйтесь, Арман. Просто слушайте. Мы познакомились в то время, когда я скрывался от Министерства и от дементоров Азкабана. Забавно, что я не сразу узнал, почему Жан.. почему месье де Унгардо решил познакомиться со мной. Во Франции, где тогда пребывал Ваш покорный слуга, не все так просто, как здесь. Там Упивающиеся всегда носили маски улыбок на лицах и прочую атрибутику. Мы пересеклись случайно. Около Химеры Собора Парижской Богоматери. Да, там, на самом верху, над Парижем..  тогда.. стоял ослепительно-солнечный день..   
После этих слов анимага Арман мог решить, что он оказался в чьем-то воспоминании, однако, это была всего лишь имитация..тот самый вид магии Блэка.. но  картинка казалась до боли реальной..
Яркий и солнечный город, столица родины слизеринца, город аккордеонных пассажей, тоненьких талий, разношерстной и очень активной молодежи, утонченных развлечений, милой неловкости, витиеватых улочек, кругов бульваров, лучей авеню, элегантных поворотов набережных Сены.. Город, смешанные архитектурные стили которого поражают всякого вновь пребывшего, благоухал весной. Май или, в крайнем случае, середина апреля. Листья на деревьях еще не  запылились, но уже обрели плотность и осязаемый изумрудный оттенок. Велосипедисты, побренькивая клаксонами, носились по артериям одного из самых загадочных городов мира. От неоднозначной Эйфелевой башни до всеми любимого Монмартра, от университета Сорбонны до воспетого величайшими маглами Франции Люксембургского сада, от революционной площади Бастилии до мистической Гран-Опера, от роскошного Версаля до классической церкви Сен-Сюльпис, от жемчужины Франции - Лувра  до воспетых певцами разных столетий Елисейских полей, где девушки и парни, вперемешку – и маглы, и волшебники – валялись, сидели, загорали, пели песни под гитару и другие инструменты.  «Приличные геи» с друзьями и подругами прогуливались от многочисленных кафе до баров с разрешенным  к продаже алкоголем и сигаретами, собираясь в «элитные группы». Все это было видно с одного из самых высоких зданий Парижа – Собора Парижской Богоматери. Не изменившийся с тех пор, вполне узнаваемый волшебник, родовая фамилия которого принесла ему много хороших и разных событий, Сириус Блэк, всматривался в эту картину суеты, созданную неизвестно кем. Абсентовые глаза переполнялись солнечным светом. Достаточно сильный ветер трепал чуть вьющиеся пряди темных волос анимага, впитывающего в себя картины обыденной жизни парижан.
- Восполняете потерянные ощущения радости?! – внезапно раздавшийся голос, принесенный очередным порывом теплого ветра со стороны другого бока Химеры, отвлек Сириуса от созерцания. Мгновенным, но абсолютно  незаметным движением Блэк зажал палочку указательным и средним пальцами левой руки:
- Да, знаете ли, помогает обрести хоть какое-то ощущение Жизни! - прокричал анимаг в ответ, прорываясь голосом сквозь завывания ветра. Неожиданный собеседник, явный аристократ, ослепительно улыбнулся:
- Месье Блэк, я уверен, Париж Вам несказанно рад, особенно отдельная его часть!
Усмешка Сириуса могла бы показаться жестокой, но сие было обманом зрения – исхудавшее бледное лицо с тонкими чертами, словно вылепленное скульптором, выглядело таким изможденным, что казалось прозрачным:
- Благодарю, мистер Икс! Весьма польщен, но крайне не согласен! – впервые со времен тюрьмы улыбка Блэка сияла искренним весельем. Анимаг, наконец,  повернулся в сторону говорившего. Светлые волосы, казалось, были сотканы из самих солнечных лучей. Но все остальное – тонко очерченный подбородок, алебастровая кожа, идеальной формы брови,  отличная фигура, безупречно-вычурная одежда и такие же манеры, выдававшие крайне аристократическое происхождение, были явно  рожденными луной. Глаза француза скрывали черные стекла в изящной оправе. Чуть театральным движением сняв солнцезащитные очки, как только Блэк перевел взгляд на него, маг  представился:
- Жан-Мишель де Унгардо! Я рад, что Вы, наконец, соизволили одарить меня своим, известным своей гипнотичностью, взглядом!
Как ни странно, в голосе представившегося не было ни намека на иронию. Волшебник легко поклонился. Сириус автоматически сделал то же самое, тут же, по привычке, ругая свою врожденную аристократичность. Но месье де Унгардо, казалось, был приятно обрадован такой реакции Блэка.  И, секунду спустя, снял белоснежную перчатку. Протянутая рука показалась анимагу чем-то нереальным. Но, не долго раздумывая, мародер пожал ее. Рукопожатие получилось крепким и длилось чуть дольше обычного.
Армана снова отбросило в зиму. Снег все также обильно и мягко покрывал землю. Анимаг, явно почему-то переводя дух, также неподвижно стоял напротив. Голос, ставший жестким, зазвучал мягче, более привычно. Сириус не заметил, как перешел на «ты»:
-Да, это был твой отец. Так мы познакомились. Замерз?

------------------------------------------------

Снежинки в глазах... Точнее – на ресницах. Переиначивают состояние с сонного на более веселое.
- О, да, он мне не друг... Но и не знакомый... Он...
Договорить фразу не удалось. Далее жизнь Армана стремительно свалилась с горы, которую он преодолевал два или три года. Почему и зачем. Без закорючки в конце. Эмоции убило окончание фразы:
- ... Как его отец.
«Ты стремился к этому. Ты нашёл это. Выслушай. Или пойми. Или уйди.»
***
В дальнейшем Арман Арсан превратился в слух и зрение. Он молча внимал сначала словам Сириуса. Затем – смотрел и осязал действие, разворачивающееся передним, слушал, понимал, запоминал... По началу всё шло хорошо.
«Упивающийся... Мой отец – Пожиратель. Мои догадки подтвердились... Почему он запнулся? Не время...слушай...»
***
Париж, Париж. Город любви, слёз, радости, театров, красот и моды. Величайшие в мире ателье, знаменитые модельеры. Одни из лучших архитекторов. Красивые здания... Нет, не здания – главное. Главное – Собор Богородицы. И, несомненно, Нотр-Дам. Его Нотр-Дам... И, конечно. С крыши собора была видна мизерная капля – «Театр Вампиров», так любимый им. Затем он увидел и самого Сириуса... Точнее, попытался. Образ почему-то расплывался при попытке сосредоточиться. Но... Те же великолепные глаза цвета алкоголя, та же...или не та, но знакомая улыбка в них. Волнистые пряди. И...голос. Далее Арман как будто выпал из происходящего, просто внимая и слушая. Запоминая внешность, взгляд, манеры, интонацию...
***
Видение кончилось. В лицо ударил порыв снега, но юный француз тут же приспособился к старой реальности. В глазах всё ещё стояло то жадное выражение, с которым он пожирал «воспоминание», внешность, отца.
«Отец, отец, отец...»
Интонация, с которой теперь говорил Блэк, ничуть его не затронула. Слизеринец полностью ушёл в себя, застыв взглядом где-то за плечом мародёра. Отчаянное желание глотнуть ещё его улыбки и голоса. Отчаянное желание обнять. Но, возможно, у него ещё будет такой шанс...возможно...
- ... Замерз?
Короткий жест – юноша тряхнул головой. Вопрос как будто был пропущен мимо ущей. Но Арсан вновь смотрел Сириусу в глаза. За то время, что проносились мысли, вступительная речи Блэка, само видение и дальнейшая его короткая реплика, - француз молчал. В его холодных серебряных глазах появилось новое чувство, новая эмоция, - отчуждённость, отдалённость. Закрылся в себе тех пор, пока не осознает – мечта, в каком-то смысле, сбылась. А ещё в ледяных радужка плескался зачаток какого-то странного недоверия. Почему? К перепадам в интонации Сириуса. Несомненно, француз был чуток на такие вещи и запоминал детали с поражающей, но пока ещё недостаточной точностью.
«Ещё, ещё, ещё...»

------------------------------------------------

Блэк устало наблюдал за реакцией собеседника. Похоже, Арману было все равно, где он. Впрочем, сейчас Сириусу было наплевать на желания молодого человека – он просто их не воспринимал. Визуализация занимала много сил, а отчужденный взгляд парня жадно хотел только одного. Продолжения историй. Внутри, где-то в районе левой мышцы, анимаг содрогнулся. Внезапная сильная волна дрожи тут же отпустило организм, но мародер понимал, что такие волны значат потери.
«Странно, Сириус, что тебя волнует мнение слизеринца, пусть даже и сына бывшего друга» - пронеслось было в голове, но тут же сменилось новым пониманием этого волнообразного ощущения:
«Мерлин.. меня не реакция парня волнует. Я снова все это переживаю.. эх, Арман.. что же с тобой будет, когда я доберусь до конца..»
Короткая горькая усмешка пьянящих глаз, брошенная в небо говорила только об одном: анимаг очень хотел знать, почему в его жизни происходит вечное, неразумное и непонятное и не стоит ли за этим какой-нибудь могучий волшебник, которого маглы назвали бы богом..
«Да какая мне разница! Какая! Разница! ..есть ты или нет, долбанный БОГ! К дьяволу ты мне сдался?! Нравится играть, да, упиваешься своим всемогуществом?! Да подавись! Мне все равно, мне давно уже наплевать на свою жизнь, так не мучай хотя бы непричастных, мать твою, к ней!»
Если все пронесшиеся в этой усмешке выкрики можно было озвучить, Арман бы  потерял слух. Поэтому все, что непроизвольно крутилось в голове анимага, вылилось в эту короткую горькую усмешку. На миг мародер опустил голову. Через пару мгновений, собравшись и резко выдохнув, анимаг снова смотрел в глаза юноше – спокойно, пристально – исключительно для правильного отображения «картинок», равнодушно:
-Видимо, у тебя не оставалось даже изображений отца.. что ж, тогда продолжим. Вижу. Ты «за». Итак, мы познакомились, стоя на крыше Нотр-Дам де Пари.. Жан-Мишель много рассказывал о Франции, Париже, о том, как и что там устроено, он.. Он поселил меня в своем роскошном особняке в Париже. Рассказывал, что родовое имение находится где-то в совершенно другом месте, но высокое положение, которое он занимает  в обществе, принесло ему, помимо необходимых связей и денег, почет и уважение. И этот особняк был приобретен неожиданно, в качестве подарка.

«Жан-Мишель широко провел рукой, условно охватывая ей помещение:
-..и это все теперь принадлежит мне и.. - волшебник запнулся, сосредоточив все свое внимание на руках англичанина. Сириус поставил бокал, заполненный темно-янтарной жидкостью, на небольшой столик и светло улыбнулся:
- И?
Француз неотрывно поглощал Блэка взглядом. Улыбка застыла на губах, превратившись в искусственную. Небесно-лазурные глаза впитывали малейшие детали внешности мародера. Анимагу на мгновение показалось, что за ним в это огромное светлое, обставленное старинной, в отличном состоянии, мебелью, помещение кто-то вошел. Анимаг инстинктивно оглянулся. Но нет. Высокие двустворчатые двери не открывались с тех пор, как маги вошли сюда. В помещении находились только француз и англичанин. Де Унгардо опомнился первым, оживив маску лица ослепительной улыбкой, не затронувшей глаз:
- И моему наследнику.
Улыбка Сириуса говорила сама за себя – только что простившийся с крестным сыном, Бродяга вдруг остро ощутил нехватку частички собственного «я»:
- Вы счастливый маг, семья – недоступная  роскошь. Конечно, я говорю за себя.
Поставленный было бокал Блэк осушил до дна, залпом, совершенно не думая на данный момент об этикете и правильности распивания напитков. Коньяк пьется долго, каждый согретый ладонью через тонкое стекло глоток смакуется за неспешной беседой. Но и это нарушение правил с непринужденным изяществом заставил по-настоящему улыбнуться гостеприимного хозяина особняка:
- Да, Вы правы, м’сье. Недоступная. Видите ли, Арману сейчас уже 13, говорят, он похож на меня. Но мне пока не удалось его увидеть.
И Жан-Мишель, впервые пренебрегая правилами этикета, которые тщательно им соблюдались, последовал примеру Сируиса, залпом уничтожив содержимое своего бокала.
Глаза магов встретились и на мгновение почти черные изумруды мерцали в серебристой огранке.»

Изображение застопорилось. Арсан мог наблюдать взгляды магов, направленные друг на друга. Через секунду мародер «оживил» картинку.

«Первым нарушил молчание англичанин:
-Сочувствую Вам, мсье де Унгардо.
-Ну что Вы, - легко улыбнулся француз, - просто Мишель. Или Жан. Как Вам будет удобнее. Прошу Вас.
Сириус двинулся в указанном рукой Жана направлении, все еще не понимая, с какой целью столь высокопоставленный волшебник так радушно принимает его, как бы сказали маглы, беглого каторжника. Мишель между тем продолжал:
- Да, мсье Блэк, я ищу сына со времени его рождения, но моя бывшая, ныне покойная, жена, - крылья носа Унгардо на мгновение гневно полыхнули, - не соизволила мне оставить даже и намека на его местонахождение.»
- Мой юный друг, - прервал визуализацию Сириус, -  Сил на показ всех отношений у меня просто не хватит, поэтому, позвольте, некоторые моменты буду озвучивать лишь голосом, - не дожидаясь ответа Армана, так как вопрос был риторическим, ..да и не вопросом вовсе, Сириус продолжил:
-Далее мы разговаривали о разной пустой ерунде, сидя в кабинете Вашего отца. Как вдруг он..
«..Унгардо вдруг перестал улыбаться и совершенно серьезно посмотрел прямо в глаза анимагу:
- Сириус. Мы знаем, что Вам пришлось пережить. И лишь немного понимаем цену тому, что Вы совершили, Вами же и заплаченную. Под словом «мы» я подразумеваю наше тайное.. думаю, Вы знаете какое, общество. И мы готовы оказывать Вам любую помощь и поддержку. Особенно в том случае, если Вы согласитесь хотя бы иногда посещать наши собрания.
Перед глазами анимага вдруг пронеслись когда-то виденные им заголовки «Пророка»: «Побег из Азкабана!», «Пожиратель Смерти сбежал из-под носа дементоров!», «Правая рука Того-Кого-Нельзя-Называть на свободе!»
Несомненно, перед ним сидел самый могущественный Упивающийся Смертью целой страны, имя которой – Франция.
«Мерлин.. мне везет.»
На благородном лице Блэка, чем-то так притягивавшим гжелевый взгляд Мишеля, заиграла безбашенная, почти радостная улыбка, которую вполне можно было охарактеризовать как бриллиантовую – столько граней в ней можно было увидеть. Анимаг с изящным полупоклоном встал с удобного кресла. Палочку, как некогда шпагу  - гвардейцы, Сириус держал наготове:
- Любезный граф, к моему невеликому сожалению, к Пожирателям Смерти я не имею никакого отношения. Написанное в газетах – чистейшей воды выдумка. Оказавшийся живым  Питер Петтигрю, живое доказательство моих слов, к сожалению, мне сейчас недоступен. Если Вы потерпите поражение в поединке или отпустите меня на все четыре стороны, то – уверяю Вас, он скоро перестанет быть доступным в принципе по причине скоропостижной смерти. В роли крысы Петтигрю прожил долгую и счастливую жизнь, сделав мою – ошибкой по недоразумению. Я никогда не предавал Поттеров. Я никогда не служил Темному Лорду. И я никогда не стану Пожирателем Смерти. К Вашим услугам, - с той же грацией новый поклон на повороте заставил графа задумчиво, одними губами произнести не увиденное Сириусом «Хорош, стервец..»
Де Унгардо резко поднялся. Палочка в его руках была нацелена на гостя:
-Чем Вы можете мне доказать это, мистер Блэк? – сухие интонации голоса не обманули интуицию Сириуса, который с удивлением понял, что либо Унгардо обо всем известно, либо темный маг темнит.
- Отсутствием темной метки, но Лорда сейчас нет.. присутствием пока находящегося в бегах Петтигрю. И просто словом дворянина. Если Вас это устроит.
Насмешливый полупоклон Блэка заставил Жана-Мишеля опустить свою палочку:
- Мой честный друг, - просиял не по правилам широкой улыбкой граф, - Присаживайтесь и не волнуйтесь, я не собираюсь портить свой дом случайными авадами. И Вам не советую. Видите ли, Сириус.. позвольте мне обращаться к Вам так... Я в курсе, что Вы и кто. Но только я. Никто из Пожирателей Франции не осведомлен о том, что Вы не Упивающийся.. Мне нужно было лишь проверить, таков ли Вы на самом деле, как о Вас говорят. Теперь вижу, Вы, и правда, храбрец..
Оценивающий взгляд француза не укрылся от, пусть и непонимающего, что происходит в целом, но, тем не менее, четко отражающего все происходящее в частностях, Блэка.
- Мне нужно было перехватить Вас, Сириус, до того, как это сделают мои, - Жан ухмыльнулся, - коллеги по цеху. Эти мерзкие недоумки. Дело, видите ли, в том, что они очень рассчитывают на Вашу помощь. Да и не помощь, а элементарное присутствие на собраниях, хотя бы изредка. Для «поддержания боевого духа».   Французские «Упивающиеся», в большинстве своем, мелкие презренные твари. Трусы и воры, гоняющиеся за властью и прячущиеся в кусты, как только случается что-то из ряда вон выходящее. Но, в общем, это не предмет нашей беседы, Сируис.
Жан-Мишель снова поднялся к креслу и медленно подошел к стоящему напротив англичанину:
-Сириус. Я уже говорил Вам о своей проблеме. Личной проблеме.
Высокое небо вливалось в абсент
-И я хочу, выражаясь Вашим языком, попросить Вас о помощи. Если говорить более привычными выражениями, заключить с Вами сделку.
Де Унгардо пожирал глазами анимага:
- Сделка..или же помощь, - француз невольно, но незаметно, вздрогнул, произнеся слово, которым не пользовался никогда,  – заключается во взаимной выгоде, мистер Блэк.
Сириус, не мигая и молча смотрел на красивое лицо аристократа, который, наступив на горло собственным принципам, просил (!) о помощи. Лицо чуть искажала внутренняя борьба. Хотелось пить. Анимаг сглотнул. Тем временем потенциальный противник продолжил:
- Я знаю, как зовут моего наследника, знаю, что он учится во Франции, в закрытом интернате, но через месяц его отправят домой. Это в Англии, в одно поместье. Мне нужно передать ему две фамильных реликвии.
-Жан, - Сириус заговорил, повинуясь какому-то инстинкту, но отдавая себе отчет в том, что может за это поплатиться, - Что конкретно я могу для Вас сделать?
Взгляд француза на мгновение замер. Ошарашенный этим простым вопросом, граф секунду-две не мог произнести ни слова. Затем волшебник вымолвил:
- Мне расписывали Вас, как благородно-безрассудного волшебника.. Теперь я понял, что имелось в виду. Но к делу. Своих гонцов я не могу отправить к сыну, даже тех, которыми никогда не пользовался. Мелкие пакостники, французские поклонники Лорда, решили, что я много о себе возомнил, и готовят на меня покушения. Сына я никогда не видел. Но он должен унаследовать все мое имущество. И тайны, и деньги, и земли. Есть, есть Пожиратели, которые могут помочь мне, но они далеко. В Швеции. В Англии. Во Франции на данный момент таковых не имеется в достаточном количестве. Стать законным наследником сын сможет лишь взяв в руки родовые символы. Это перстень и кулон на цепочке. В виде кленового листа – наш герб. Сириус, я обеспечу Вам защиту по дороге и в Англии Вам на данный момент поможет чуть ли не каждый второй маг.. Вы можете устроить так, чтобы эти реликвии достигли адресата?
«Отлично. Помочь Пожирателю. Акция номер двести пять»
- Думаю, мне не составит это особого труда. Только объясните, где находится поместье.
Шокированный столь быстрым согласием, но не показавший и вида, Жан-Мишель, в свойственной ему манере, чуть насмешливо, неотрывно глядя прямо в глаза Блэку, снял кольцо с пальца  и цепочку с шеи, упаковав их и опечатав. Затем, отойдя к столу, граф набросал несколько слов, последние из которых процитировал анимагу на случай, если придется лично говорить с мальчиком:
- Вот, возьмите. Я.. восхищен, мистер Блэк.
Сириус, усмехнувшись на тот же манер, отвесил изящный полупоклон:
- Жаль, мы по разные стороны баррикад, месье де Унгардо.»